Неточные совпадения
Осторожно, не делая резких движений, Самгин вынул портсигар, папиросу, — спичек в кармане не оказалось, спички лежали на
столе. Тогда он, спрятав портсигар, бросил папиросу на
стол и сунул руки в карманы. Стоять среди комнаты было глупо, но
двигаться не хотелось, — он стоял и прислушивался
к непривычному ощущению грустной, но приятной легкости.
Ефим принес горшок молока, взял со
стола чашку, сполоснул водой и, налив в нее молоко, подвинул
к Софье, внимательно слушая рассказ матери. Он
двигался и делал все бесшумно, осторожно. Когда мать кончила свой краткий рассказ — все молчали с минуту, не глядя друг на друга. Игнат, сидя за
столом, рисовал ногтем на досках какой-то узор, Ефим стоял сзади Рыбина, облокотясь на его плечо, Яков, прислонясь
к стволу дерева, сложил на груди руки и опустил голову. Софья исподлобья оглядывала мужиков…
— Вы… вы с ума сошли! Вы не смеете… — Она пятилась задом — села, вернее, упала на кровать — засунула, дрожа, сложенные ладонями руки между колен. Весь пружинный, все так же крепко держа ее глазами на привязи, я медленно протянул руку
к столу —
двигалась только одна рука — схватил шток.
К девяти часам утра мы все собрались на пароходе «Коцебу». На обеденном
столе кают-компании был разложен план гирл и чертежи построек, и как только
двинулся пароход, заведующий гирловыми работами подробно объяснил В.И. Ковалевскому то, что нам надлежало осмотреть.
К тому времени ром в бутылке стал на уровне ярлыка, и оттого казалось, что качка усилилась. Я
двигался вместе со стулом и каютой, как на качелях, иногда расставляя ноги, чтобы не свернуться в пустоту. Вдруг дверь открылась, пропустив Дэзи, которая, казалось, упала
к нам сквозь наклонившуюся на меня стену, но, поймав рукой
стол, остановилась в позе канатоходца. Она была в башмаках, с брошкой на серой блузе и в черной юбке. Ее повязка лежала аккуратнее, ровно зачеркивая левую часть лица.
Ему купили множество деревянных кубиков, и с этой поры в нем жарко вспыхнула страсть
к строительству: целыми днями он, сидя на полу своей комнаты, молча возводил высокие башни, которые с грохотом падали. Он строил их снова, и это стало так необходимо для него, что даже за
столом, во время обеда, он пытался построить что-то из ножей, вилок и салфеточных колец. Его глаза стали сосредоточеннее и глубже, а руки ожили и непрерывно
двигались, ощупывая пальцами каждый предмет, который могли взять.
Вероятно, оттого, что я выбегал на улицу без шапки и калош, у меня поднялся сильный жар. Горело лицо, ломило ноги… Тяжелую голову клонило
к столу, а в мыслях было какое-то раздвоение, когда кажется, что за каждою мыслью в мозгу
движется ее тень.
Евсей смутился, — сыщик смотрел, брезгливо скривив губы, в голосе его была слышна насмешка. Не дождавшись ответа, он встал, кинул на
стол серебряную монету, сказал кому-то: «Запишите!», надел шапку и, ни слова не говоря Климкову, пошёл
к двери. Евсей, ступая на носки,
двинулся за ним, а шапку надеть не посмел.
Мельников бросил на
стол деньги,
двинулся к выходу, низко наклонив голову, как бы скрывая своё приметное лицо.
Никита кивнул головою. Он сидел почти впервые так близко
к Наталье, и это было до того хорошо, что не хотелось
двигаться, говорить и слушать, что говорят другие. И когда Наталья, почему-то вздрогнув, легонько толкнула его локтем, он улыбнулся, глядя под
стол, на её колени.
По полю
к бараку
двигалась фура — должно быть, везли больного. Мелкий дождь сыпался… Больше ничего не было. Матрёна отвернулась от окна и, тяжело вздохнув, села за
стол, занятая вопросом...
Колибри засмеялась коротким странным смехом… точно у ней в горле стеклышки столкнулись. Она покачала головой, повела кругом глазами, положила гитару на
стол и, проворно подойдя
к двери, разом ее притворила. Она
двигалась живо и ловко, с едва слышным быстрым шумом, как ящерица; сзади ее волосы спускались ниже колен.
Пелагея заморгала всем лицом и заревела… Унтер взял со
стола большой хлеб, стал рядом с нянькой и начал благословлять. Извозчик подошел
к унтеру, бухнул перед ним поклон и чмокнул его в руку. То же самое сделал он и перед Аксиньей. Пелагея машинально следовала за ним и тоже бухала поклоны. Наконец отворилась наружная дверь, в кухню пахнул белый туман, и вся публика с шумом
двинулась из кухни на двор.
В огромной зале трапезы все было готово
к обеду.
Столы стояли покоем, с грубоватой оловянной посудой и полотенцами на несколько человек.
К отворенным дверям ее, с прохода через сени,
двигались, больше попарно, монахи в клобуках и служки в низких триповых шапках.
Потом, сладив с собою, села на кровать и мутными глазами оглядывала свою комнату. Смеркалось… через полчаса будет совсем темно. Ее зазнобило. Она встала, надела платок и тихо
двинулась от кровати
к письменном
столу.
Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и
двинулась вся, гудя говором, в большую залу,
к большому
столу.